Право на жилую площадь (дело Комаровой Л.П.)

Отдел учета и распределения жилой площади предъявил к Комаровой Л.П. иск о выселении из двухкомнатной квартиры жилой площадью 24,2 кв. метра, в которой она проживала совместно с матерью, но прописана была по другому адресу. Истец утверждал, что после смерти матери Комарова Л.П. вселилась в квартиру и занимала ее неправомерно.

Не признавая иска о выселении, Комарова Л.П. обратилась в суд встречным иском о признании за ней права на квартиру и о заключении договора найма жилого помещения.

Требования истца — Отдела учета и распределения жилой площади— сформулированы предельно кратко и в достаточно энергичной форме. После смерти гр-ки Подольской Е.И. ее двухкомнатная квартира освободилась. Решено предоставить ее очереднику района, однако квартира «самовольно занята» дочерью умершей — Комаровой Л.П., которую следует выселить. Вот и все данные, касающиеся фактической основы иска, равно как и его просительная часть. Эта кажущаяся простота аргументации, а также отсутствие ссылки на норму материного закона, в соответствии с которым истец обычно предлагает решить гражданско-правовой спор, сразу же настораживают, как только начинаешь знакомиться с материалами дела. Ведь речь идет о столь серьезной мере, как выселение Комаровой из двухкомнатной квартиры без предоставления другого жилого помещения. Уже одно обстоятельство должно было побудить истца подойти к обоснованию своего требования более ответственно, изложить фактическую сторону спорного отношения с необходимой полнотой и представить соображения о его надлежащей квалификации.

Поскольку все эти данные в исковом заявлении Отдела учета и распределения жилой площади отсутствуют, моя доверительница восполнила этот существенный пробел в материалах дела своим встречным исковым заявлением, в котором изложила фактические обстоятельства, при которых она поселилась в спорной квартире, и объясняющие отсутствие у нее прописки, приведены доказательства в подтверждение ее заявлений, а также предложения о правовой оценке спорной ситуации. При подготовке материалов дела к судебному разбирательству по инициативе суда были истребованы необходимые документы, так что фактический  доказательственный материал был собран с надлежащей полнотой. Теперь, когда все обстоятельства этого дела были тщательно исследованы в судебном заседании, заслушаны показания свидетелей, изучены документы и другие материалы, пришло время для оценки собранных и проверенных данных и разрешения спора по существу. В своей речи я полагаю целесообразным представлять вам соображения по делу, сопоставляя аргументы сторон и анализируя исследованные доказательства, что позволит, как я надеюсь, прийти к правильным выводам, соответствующим как обстоятельствам, имевшим место в действительности, так и нормам закона, регулирующим спорное отношение.

Как я уже указывал в начале своего выступления, в исковом заявлении говорится о «самовольном занятии» Комаровой спорной квартиры. Такое утверждение побудило нас ходатайствовать о запросе у истца сведений, рассматривалось ли дело о выселении Комаровой в административном порядке, так как в соответствии со ст. 338 ГК РСФСР [1] из самоуправно занятых помещений граждане выселяются с санкции прокурора, такие дела суду не подведомственны. Из представленного письма прокурора видно, что произведенной проверкой факт самоуправного занятия Комаровой квартиры матери не подтвердился, более того, было установлено, что Комарова проживала в квартире совместно с матерью в течение продолжительного времени, в связи с чем прокурор предложил разрешить вопрос о вы­селении Комаровой в судебном порядке. Красноречивая деталь, не правда ли, важнейший по делу документ не был приложен к исковому заявлению, ссылки на него вообще отсутствовали, а содержащиеся в нем сведения стали известны суду только после того, как по нашей просьбе письмо прокурора было истребовано и приобщено к материалам дела.

Также не случайно в исковом заявлении отсутствуют ссылки на какие-либо доказательства, подтверждающие факт занятия Комаровой квартиры матери после ее смерти. Отмечу также, что по инициации: истца в судебном заседании не был допрошен ни один свидетель, показания которых могли бы обосновать правоту заявленного Требования о выселении Комаровой из квартиры. Между тем закон — ст. 50 ГПК РСФСР — обязывает стороны по делу доказать те обстоятельства, на которых основываются их требования и возражения И в данном случае заботу о доказательственном материале по делу проявил не истец, а Комарова, по просьбе которой были вызваны в суд и допрошены свидетели, а также получены материалы из психоневрологического диспансера, значение которых для разрешения дела вряд ли можно переоценить.

Наконец, в суд поступили данные из органов внутренних дел, содержание которых позволяет определить, каким образом и почему моя доверительница, уроженка и постоянная жительница Москвы, оказалась вообще без прописки, а жилая площадь, на которой она проживала ранее, правомерно занята другими лицами, а потому Комаровой возвращена быть не может. И здесь истец проявил удивительную пассивность, не озаботившись выяснением столь важных для исхода дела обстоятельств. Ведь совершенно очевидно, требование о выселении Комаровой во многом выиграло бы в своей силе и убедительности, если бы суду было сообщено о наличии у нее другой жилой площади, где она проживала и может жить дальше. Невольно закрадывается мысль, что все эти умолчания и недоговоренности образуют в своей совокупности определенную линию поведения, придерживаясь которой истец стремится снять с себя какую-либо ответственность за решение вопроса о судьбе двухкомнатной квартиры, спор о праве пользования которой составляет предмет исследования по делу. Независимо от того, справедливо ли это предположение, подобное отношение к заявленному иску вряд ли может быть записано в актив Отдела учета и распределения жилой площади и должно получить оценку суда в решении по делу.

Позвольте теперь перейти к ретроспективному восстановлению действительных событий в этой семье, начиная с далекого уже сейчас 1972 года и вплоть до того трагического дня 5 января 1977 года, когда по возвращении с работы Комарова была поражена страшной вестью о самоубийстве матери. Из материалов психоневрологического диспансера видно, что в течение пяти лет, начиная с 1972 года, Екатерина Ивановна Подольская страдала нервно-психическим заболеванием в форме инволюционного психоза и постоянно наблюдалась работниками диспансера, использовавшими ее как при посещении ею лечебного учреждения, так и во время визитов на дому. По своему психическому состоянию Подольская нуждалась в постоянном уходе и надзоре, который мог осуществляться только близким больной лицом. Это нелегкое бремя легло на плечи Ларисы Павловны Комаровой, которая с начала болезни матери оставила кооперативную квартиру, где она жила с мужем, и, несмотря на его явное недовольство, постоянно поселилась с Екатериной Ивановной в спорной квартире, опекая ее и заботясь о ней повседневно. В результате семейные отношения Комаровой с мужем крайне обострились, что привело к расторжению брака между ними. Все эти обстоятельства нашли свое подтверждение в показаниях свидетелей, а также в материалах дела о расторжении брака супругов Комаровых, в решении по которому указана дата фактического прекращения семейных отношений — 1972 год. Проживая с матерью с 1972 года, Лариса Павловна оставалась прописанной в кооперативной квартире, причем членом ЖСК являлся ее бывший муж. Поскольку разведенные супруги не смогли договориться о расчетах по имуществу, в частности по паенакоплению в жилищном кооперативе, Комарова из этой квартиры не выписывалась. Бывший супруг подолгу бывал в длительных многомесячных командировках, поэтому разрешение имущественных претензий в судебном порядке было делом затруднительным. К тому же он никогда не отказывался от расчетов с бывшей женой и в 1975 году пообещал выплатить моей доверительнице ее долю в имуществе, в связи с чем она решила прописаться в квартире матери. 4 июля 1975 года Подольская заполнила форму № 15 о прописке дочери, в которой в графе «цель приезда» было указано: на постоянное жительство. Однако районное отделение милиции в прописке Комаровой на площадь матери неожиданно отказало. К этому времени ее бывший муж создал новую семью: в сентябре 1973 года он вступил во второй брак, а в апреле 1975 года родилась дочь Ирина. Поэтому Комарова совместно со своей матерью обжаловала отказ отделения милиции в паспортный отдел УВД исполкома Моссовета, приложив документы о новой семье своего бывшего мужа. В Моссовете к этим доводам отнеслись с должным вниманием, и прописка Ларисе Павловне была разрешена. Однако Комаров вновь выбыл в командировку, не выплатив ей причитающейся доли в общем имуществе, в связи с чем моя клиентка осталась прописанной в его квартире, по-прежнему проживая с матерью. Екатерина Ивановна, как показали свидетели, продолжала настаивать, чтобы дочь постоянно прописалась у нее.

В связи этим желанием матери в конце декабря 1976 года Комарова подала заявление о выписке из квартиры бывшего мужа в связи с пропиской ни жилой площади ее матери — Подольской — в спорной по делу квартире. Было дано соответствующее распоряжение, и 4 января 1977 года она была выписана из кооперативной квартиры. А на следующий лень психически больная мать Комаровой наложила на себя руки… И связи со смертью матери прописка была задержана, а бывший супруг моей доверительницы, вернувшись в Москву вместе со своей новой женой и дочерью, прописал их в своей кооперативной квартире. Гик получилось, что Лариса Павловна, проживавшая совместно с матерью около пяти лет, оказалась не только не прописанной в ее квартире, но и вообще лишенной прописки в Москве. Все эти обстоятельства подтверждены документально: материалами, полученными из городского паспортного стола и из районного отделения милиции, выписками из домовых книг и другими данными. В свете изложенных фактов, полное соответствие которых действительности не оспарива­ется даже нашим процессуальным противником, видно, сколь мало общего с реальной житейской ситуацией, в которой оказалась моя клиентка, имеет утверждение истца о ее «самовольном» вселении в квартиру матери. Всеми материалами дела установлено совершенно обратное: не после трагической смерти Подольской, а за пять лет до этого переехала Комарова в спорную по делу квартиру; это вселение было продиктовано заботой о тяжело больном, самом близком человеке и не было оформлено в установленном порядке путем прописки в квартире вследствие стечения неблагоприятных обстоятельств, а в последний момент — ввиду внезапной гибели Екатерины Ивановны; желание Подольской прописать дочь постоянно в своей квартире подтверждено как ее заявлениями, так и показаниями свидетелей, близко знавших эту семью. Какой-либо другой жилой площади, кроме спорной, Комарова не имеет, «кооперативная квартира, в которой она проживала ранее, в настоящее время правомерно занята новой семьей ее бывшего мужа. Таковы фактические обстоятельства этого дела. Моя задача состоит теперь в том, чтобы предложить вам надлежащую правовую интерпретацию этих фактических данных путем подведения их под нормы материального закона, регулирующие спорное отношение. Согласно ст. 301 ГК РСФСР [2] наравне с нанимателем жилого помещения права и обязанности, вытекающие из договора найма, приобретают члены его семьи, проживающие совместно с ним. Дочь отнесена законом к числу безусловных членов семьи нанимателя, независимо от того, ведет ли она общее хозяйство с ним или нет. В данном случае, как это подтвердили все допрошенные свидетели, Комарова была не только хорошей дочерью, опекавшей больную мать в течение пяти лет, но и взявшей ее фактически на свое содержание. Поскольку вселение в квартиру матери имело место по ясно выраженному желанию Подольской, неоднократно ею подтвержденному, а прописка не была до конца оформлена по причинам, которые, конечно, не могут быть поставлены Ларисе Павловне в вину, следует полагать, что требования ст. 302 ГК РСФСР [3] о порядке вселения в квартиру были соблюдены. Как член семьи нанимателя, вселенная в квартиру при жизни матери и по ее желанию, проживавшая в квартире пять лет, Комарова должна быть признана лицом, имеющим право на спорную жилую площадь. Поэтому в иске о ее выселении должно быть отказано. В связи со смертью Подольской в соответствии со ст. 315 ГК РСФСР [4] Комарова вправе требовать изменения договора найма и признания ее нанимателем спорной квартиры.

Такое решение будет законным и справедливым итогом рассмотрения этого дела, участие в котором отняло у моей доверительницы так много физических и душевных сил. Ее право на квартиру умершей матери бесспорно, но теперь оно должно быть оформлено ордером исполкома и договором жилищного найма — документами, которые будут выданы Комаровой во исполнение решения суда.

Решением суда в иске о выселении Комаровой из квартиры было отказано, а ее встречный иск о признании права на жилую площадь и заключении договора найма удовлетворен.

Отдел учета и распределения жилой площади решение суда не обжаловал и исполнил его.