Новые нравы и традиции Егорьевска в 20-е и 30-е годы

За первые два с лишним десятилетия от начала господства советской власти в области народного сознания произошло резкое разделение людей на два противоположных лагеря. Одна группа населения еще придерживалась старых традиций, обычаев, веры, жизнь вела по старине, а другая, революционно настроенная, под влиянием новой власти утверждала новые принципы, осуждала старые взгляды, обычаи, верила в возможность построения «светлого будущего», ждала мировой рево­люции. Менялись не только люди, менялись дома, одежда. В домах появились книги, газеты, радио. Молодые люди пошли учиться в школы, институты, знако­мились с наукой, искусством. На домах появились звезды, флаги, в домах пор­треты «вождей» страны, революции. Многие жители, особенно молодежь, пере­стали посещать церкви, не крестили новорожденных, а умерших хоронили под звуки духовых оркестров. Новорожденным давали нередко новые имена — по­явились всяческие Октябрины, Владлены, Кимы.

И тем не менее старое уходило медленно, а новое не везде приживалось. Порой старое и новое соседствовали рядом и мирно уживались. В дореволюци­онные годы в старой России не существовало ни одного светского праздника, кроме разве что Нового года. Все праздники были связаны с церковью, с рели­гией. Даже старые языческие — типа Святок, Семика, Ивана Купалы — и те обрели церковное признание. Церковью же освящались и такие праздники, как тезоименитство (именины) императора, императрицы и наследника.

Но вот мы читаем календарь за 1925 г., там названы «неприсутственные дни», т. е. не рабочие, праздничные, а также дни памяти. Их в году общим числом 18. Среди них — 9 января — день расстрела рабочих; 21 января — день смерти Ленина; 18 марта — день Парижской коммуны; 1 Мая — День между­народной солидарности трудящихся, 7 Ноября — День пролетарской револю­ции и последний — день Нового года.

В том же календаре «неприсутственными днями» названы и такие дни, как Страстная суббота, Пасха, Вознесение, Троица, Духов день, Успенье, Рожде­ство Христово. Как видим, спустя 8 лет после октябрьского переворота старое еще жило, а новое не прижилось в полной мере. Следует заметить, что в начале XX в. «неприсутственных дней» было 44. Многие из них были связаны с почита­нием императорской семьи.

К концу 1920-х — началу 1930-х гг. основными праздниками, отмечавшими­ся большинством населения, стали — 1 Мая и 7 Ноября, которые выливались в массовые шествия «трудящихся». По улицам города шли колонны рабочих предприятий, сотрудников учреждений, несших множество красных флагов, различных транспарантов и лозунгов, портреты вождей партии и правитель­ства, основателей учения о коммунизме. Эти шествия в городах продолжались 70 лет и стали определенной народной традицией. Подобные демонстрации сна­чала устраивались и в сельской местности, но значительно меньшего масштаба. Там они быстро прекратились. Закончились эти праздничные шествия с поворо­том страны к рынку, к демократии, хотя кое-кто не перестает тосковать о былых временах, а случается, и ходят еще по улице с красными флагами в дни «рево­люционных праздников».

«Советские» годы разрушили почти до основания старые обычаи. Лишь глубоко верующие, да и то тайно, почитали и отмечали церковные праздники в узком семейном кругу. В 1920—1930-е гг. огромный размах принял грубый ате­изм. Расплодилось множество неграмотных безбожников, которые требовали закрыть церкви и передать их под клубы, а монастыри под дома культуры, музеи. Здания церквей, «мешающие сквозному проезду по городу», предлагали снести. Эти идеи поддерживала определенная часть городского и сельского на­селения и особенно подвластная партийным органам местная печать, постоянно нападавшая на религию и священнослужителей. В нашем крае еще в 1918 г. были закрыты монастыри: Свято-Троицкий в Егорьевске и Казанский в с. Ко­лычеве. В Троицкой церкви бывшего монастыря в начале 1920-х гг. разместили Музей древностей. В здании Белого собора устроили склад зерна. Казанскую церковь отдали под караульное помещение тюремной охраны. Старообрядчес­кую Георгиевскую передали под Дом пионеров. А в Хлудовской богадельне, с церковью Михаила Архангела, разместили больницу.

Население города почти никак не противодействовало этому варварству. Одни боялись протестовать, другие проявили безразличие. В начале 1930-х гг. в городе по чьей-то вине сгорел деревянный Красный собор — одна из старейших церквей Егорьевска. А 17 апреля 1935 г. в б часов утра был взорван громадный каменный Белый собор, стоявший на Соборной площади 96 лет, которым так гордились егорьевцы. Его развалины разбирали и развозили 12 лет, почти столько же, сколько и строили. В те же годы была разрушена колокольня старообряд­ческой Георгиевской церкви, которая, по мнению властей, портила «архитектур­ный вид» города.

В сельской местности церкви без всякой причины закрывали, отнюдь не спрашивая мнения верующих. Там размещали склады зерна, сельхозмашины, удобрения. В районе сохранилось две церкви — Введенская в с. Рыжеве и Рож­дества Богородицы в с. Раменки. Из городских церквей осталась нетронутой лишь церковь Александра Невского и Алексеевская по ул. Нечаевской.

Многие жители, особенно коммунисты и комсомольцы, под влиянием про­паганды проникались духом вражды к церкви, к религии — снимали с полок иконы, сжигали их публично. По городу безбожники ходили с нечестивыми пе­сенками, вроде: «Долой, долой монахов, долой, долой попов — мы на небо зале­зем, разгоним всех богов».

Возможно, не вполне справедливо, когда в наше время обвиняют в разру­шении церквей лишь одну Зинаиду Прищепчик, бывшего секретаря райкома партии. Состояние общественного настроения в городе в то время уже было сформировано до ее появления. Она лишь не противодействовала городским и сельским «ультрареволюционерам», творившим подобное. Массы людей уже находились во власти демонизма новых вождей и идей.

Когда проходили судебные процессы в середине 1930-х гг. над «врагами народа», которые до этого считались «верными ленинцами», толпы людей в Егорьевске скандировали: «Смерть врагам народа!» Никто не поинтересовал­ся — откуда у нас столько врагов народа? Чаще всех выступала и ратовала против «врагов» секретарь райкома 3. Прищепчик, требуя суровой кары над ними. А вскоре и ее арестовали — тоже как «врага народа». Никто в ее защиту не сказал слова. Никто не подумал, что творились беззаконие и произвол. В 1937—1938 гг. по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) были репрессирова­ны как «враждебные элементы» только по Егорьевскому району свыше 500 че­ловек, из них расстрелян 81 человек. Остальные осуждены тройками НКВД на сроки от 5 до 8 лет и сосланы в Сибирь, в Кузбасс. Как правило, арест про­исходил по ночам — приезжал «черный ворон», машина НКВД, и увозил лю­дей навсегда. Жители ахали -— как близко с ними жили «враги народа», вери­ли этому и принимали как должное. В 1938 г. был расстрелян наш земляк — зам. наркома путей сообщения СССР Георгий Иванович Благонравов. Народ безмолвствовал!

К концу 1930-х гг. в народе воспитали привычку к массовым явлениям — к массовой коллективизации, массовому соревнованию, массовому героизму со­ветских людей, на массовых митингах осуждали массовых врагов. В обществе воспитывалось массовое, а проще говоря, стадное сознание, и все от мала до велика должны были подчиняться так называемому принципу «демократичес­кого централизма», который господствовал в уставе компартии. Человек без масс — ничто, внушалось народу, он лишен своей индивидуальности, он — словно вырванный из грядки росток.

Несмотря на печальные явления в стране и в городе, многие люди не ощу­щали ни грусти, ни беспокойства. Процесс шел как бы параллельно — одни ловили «врагов народа», другие занимались повседневным созидательным тру­дом. В начале 1930-х гг. в городе было открыто два учебных заведения — педа­гогическое и медицинское. С середины 1920-х гг. начались занятия в станког строительном техникуме «Комсомолец», открылась средняя школа № 5. В 1929 г. построен большой клуб для текстильщиков на 1300 мест, где возникли кружки художественной самодеятельности. Во многих предприятиях, учреждениях воз­никли красные уголки, клубы, библиотеки. С 1922 г. начал действовать Музей древностей.

В 1929 г. в городе построен диспансер и две больницы. В начале 1930-х гг. началось строительство жилого фонда (ФУБРов), появились ясли, детские сады. За ул. Кузнецкой построен большой стадион «Красное знамя», где стали прово­диться различные спортивные соревнования, футбольные игры.

В 1938 г. состоялись первые выборы в Верховный Совет РСФСР, депутатом избрана ткачиха фабрики «Вождь пролетариата» Наталья Казьминична Казь­мина. До этого в Верховный Совет СССР избирался учитель Сухановской школы Иван Дмитриевич Артюхин.

Казалось, к концу 1930-х гг. в городе стало больше порядка — уменьши­лось число хищений, грабежей, хулиганства, хотя Егорьевск и находился в зоне 101-го километра, куда ссылали всех неблагонадежных из Москвы и ее пригоро­дов. Штат милиции состоял из 200 сотрудников. До революции в полиции было всего 39 рядовых полицейских и 9 унтер-офицеров. В 1918 г. в штате милиции числилось 186 сотрудников, а в 1929 г. — 118.

Для многих людей, особенно молодых, началась новая жизнь с новыми идеалами, новыми обычаями, традициями. Люди ждали дальнейшего улуч­шения жизни, но уже были слышны раскаты начавшейся войны — сначала она прогремела на границах с Финляндией, затем происходили непонятные людям события в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине, Польше. В народе упорно ходил слух о скорой войне. Однако уныния не было — все верили в силу и мощь Красной Армии, которая «не допустит» врага на свою землю.

Во всех школах города и сельской местности школьников готовили к сдаче норм БГТО («Будь готов к труду и обороне»). Летное училище, обосновавшееся в бывшем Свято-Троицком монастыре, обучало курсантов летному делу на про­стейших самолетах У-2. Полеты постоянно проходили на аэродроме под д. Русанцево. Существовал Аэроклуб, где готовили парашютистов, летчиков-инст­рукторов. В школах была введена военная подготовка по стрельбе, тактическим занятиям. Все это повышало настроение у молодежи и веру в силу Красной Армии, в способность народа одолеть любого врага.

Однако положение в обществе, когда была разрушена нравственность, спра­ведливость и царило беззаконие, породило массу гнева и возмущения в народе, и он ждал возможности выплеснуть все это наружу. С таким настроением встре­тили люди суровую войну с немцами.