ЕГОРЬЕВСК В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1812 ГОДА

В первые месяцы войны русским войскам пришлось отступать перед чис­ленно превосходящими силами противника. С назначением главнокомандую­щим армией М. И. Кутузова появилась надежда на поворот военных собы­тий. Кровопролитная битва под Бородином охладила пыл Наполеона и его армии. Наполеон промолвил, что «русская армия стяжала славу быть непобе­димой». Но Москву Кутузову пришлось оставить. Он писал императору Александру I, что «потеря Москвы не означает потери Отечества». При уходе русских войск из Москвы обстановка в ближайших городах и губерниях была тревожной. По Егорьевской дороге, идущей из Москвы в Касимов, шли бе­женцы, тянулись обозы с ранеными, с имуществом, проходили отступающие части. Дорога была так тесна, что люди пробирались проселочными путями. В это время начался страшный московский пожар. Старожилы вспоминали, что зарево от горящей столицы было видно из Егорьевска, а когда ветер пово­рачивал на восток, то попоны, половики, ткань, лежавшая на траве для отбел­ки и просушки, к вечеру покрывались пеплом.

Французские войска, войдя в Москву, потеряли на две недели след русской армии. Их разведчики доходили до Егорьевского уезда — одни искали армию Кутузова, другие приходили грабить население, отбирали скот, продовольствие, фураж, драгоценности. Местные крестьяне, вооружившись вилами, пиками, то­порами, изгоняли из своих селений мародеров, шпионов и лазутчиков.

Русское правительство еще задолго до начала войны принимало спешные меры по формированию резервов. В апреле 1812 г. проведен был первый набор рекрутов. Вместо обычной нормы по одному рекруту от 500 душ на этот раз полагалось брать двоих ратников. Из собранных в Рязани рекрутов были сфор­мированы 1-й и 2-й Рязанские полки, которые приняли участие в сражении под Бородином. Они были поставлены на самом горячем направлении — на защите батареи Раевского. Ими командовал генерал-майор В. А. Русанов. Вот как опи­сывает Бородинский бой офицер-рязанец А. Н. Марин: «Вдруг видим: несется тяжелая кавалерия, пробилась сквозь две линии и несется на рысях прямо на наш полк… полковник Штевен скомандовал: «Каре против кавалерии!» — и, подпустив неприятеля на ближнюю дистанцию, передним фасом сделали залп — кирасиры смешались, и ни один из них не вернулся с поля боя, оставшихся в живых взяли в плен… Подобные атаки повторялись французской конницей не­сколько раз и всегда были отбиваемы нашими полками».

Приведем отрывок из наградного документа: «Командир Рязанского пехот­ного полка подполковник Ореус был убит в сражении за батарею, его место занял майор Новиков. Он взял на себя командование, опрокинул колонну не­приятеля… За отменную храбрость майор Новиков награждается золотой шпа­гой». Аналогичной награды были удостоены штабс-капитан Осокин и подпору­чик Байков, «под картечным и ружейным огнем исполняли данные им поруче­ния с отменной храбростью». Очевидец Н. Любенков так описывает последние минуты боя за батарею: «…тут Рязанский и Брестский полки грянули «ура» и бросились на штыки. Здесь нет средств передать всего ожесточения, с которым наши солдаты боролись… это был бой свирепых тигров, а не людей, и так как обе стороны решили лечь на месте, изломанные оружья не останавливали, би­лись прикладами, тесаками: рукопашный бой ужасен…»

Сформированные из августовского призыва, когда брали уже по 8 рекру­тов от 500 душ, 5-й и 6-й полки были посланы на формирование в Арзамас, г затем прибыли в армию Кутузова. Известно, что после Бородинского сражения у Кутузова в армии осталось всего 26 тыс. бойцов. Перейдя на правый берег р. Москвы, он сразу приступил к формированию новых частей. Кутузов вел постоянную переписку с губернатором Рязани И. Я. Бухаринцевым, прося его о скорейшей присылке свежих сил, снабжении армии продовольствием, обмунди­рованием, лошадьми, и предупреждал «о недопущении проникновения неприя­теля на Рязанскую и Касимовскую дороги». В это время в Егорьевске также началось формирование ополчения. Было призвано 1174 ратника, набирали здоровых людей в возрасте от 20 до 45 лет. Было снаряжено 208 подвод, а к ним прикреплено 244 погонщика. Население собирало теплые вещи, сапоги, топоры, пилы, подковы, продовольствие — крупу, зерно, сало, сухари. Было собрано 510 пар сапог, несколько сот полушубков, 17,5 тыс. руб. денег. Каждому опол­ченцу было выдано по 11 руб. Отправляющихся в поход ополченцев напутство­вали городничий Яков Исаакович Ганнибал, предводитель дворянства князь Г. П. Оболенский, городской голова Афанасий Фролов и священник соборной церкви Лаврентий Иванов. Все ополченцы были направлены на сборный пункт в с. Дединово, где им был назначен смотр. Из 15 тыс. рязанских ополченцев было сформировано 4 казачьих и 2 егерских полка, которые проходили обуче­ние на месте до декабря. В сентябре и октябре ополченцы, расположенные вдоль Оки от Коломны до Рязани, выдвигали свои передовые разъезды на Его­рьевскую и Рязанскую дороги для их прикрытия. Вначале руководителем опол­чения был назначен предводитель дворянства Рязанской губернии генерал-майор Лев Дмитриевич Измайлов, владелец с. Дединова, человек крутого нрава, как говорили о нем, и с некоторыми чудачествами. Измайлов считался бывалым воином, он «нюхал порох» в боях со шведами и турками. В 1801 г. он вышел в отставку в чине генерал-майора, но в связи с французской угрозой в 1805— 1806 гг. формировал земское ополчение в стране, которое вскоре было распуще­но ввиду заключения в 1807 г. Тильзитского мира.

В декабре наскоро вооруженное кое-чем Рязанское ополчение было отправ­лено на соединение с русской армией. На первых порах оно прикрывало южный фланг армии, двигающейся на запад. В конце 1812 г. оно находилось в Овруче и Мозыре. Туда дошло шесть пеших полков — 13 200 человек и конный полк — 1200 человек. Эта группа находилась уже под командованием генерал-лейте­нанта графа П. А. Толстого.

В тяжелые для России дни августа и сентября на территорию Егорьевского уезда пришли две группы ополчения — Костромское из шести пеших батальо­нов (10 400 человек) и Нижегородское (15 пеших батальонов, в которых было 11 250 ратников, а также один конный полк — 740 воинов). Ополчение располо­жилось почти во всех деревнях уезда. На случай проникновения противника в пределы уезда был создан склад продовольствия в с. Радовицы и д. Великодворье. Там хранились хлеб, мука, зерно, крупы, сухари, соль, для лошадей были созда­ны запасы сена и зернового фуража. Все это передавалось под контроль сель­ских старост.

В начале 1813 г. русская армия, а с ней и Рязанское ополчение вошли на территорию Польши. Здесь ополчение влилось в польскую армию, которой ко­мандовал генерал от кавалерии Л. Л. Беннигсен. На территории Германии опол­чение прикрывало фланги польской армии при штурме Лейпцига, Гамбурга, принимало непосредственное участие в штурме Дрездена. В боях отличились многие рязанские воины. Войдя на территорию Франции, наши ополченцы пер­выми завязали бои вблизи Парижа, на горе Монмартр, где атаковали батарею противника; там под картечью погибло 13 солдат, 26 были ранены; был тяжело ранен командир передового отряда подпоручик Барсуков. Но «к 5 часам попо­лудни гора была взята… и у наших ног волновался Париж». За взятие Парижа рязанцам было пожаловано 24 знака отличия Военного ордена. Среди награж­денных были два унтер-офицера и один подпрапорщик — князь Антон Мосальский. За боевые заслуги в Отечественной войне 1812 г. и заграничный по­ход 1813—1814 гг. Рязанский пехотный полк получил ленты на кивере с надпи­сью: «За отличие и подвиги в войне с Францией в 1812, 1813 и 1814 годах в командование полковника Скобелева и подполковника Ореуса». Несомненно, среди героев-рязанцев были и егорьевцы.

Командующему Рязанским ополчением Льву Дмитриевичу Измайлову было присвоено звание генерал-лейтенанта, а по возвращении из Франции импера­тор Александр I собственноручно вручил ему золотую табакерку с бриллианта­ми. Из егорьевских дворян был награжден орденами св. Владимира 4-й степени и св. Анны 2-й степени полковник Федор Васильевич Брюкендаль. Он участво­вал в боях под Тарутином и Малоярославцем, был тяжело контужен, но дошел до Польши, из Баварии в 1815 г. вернулся в Россию. Были награждены знака­ми отличия Военного ордена — Георгиевскими крестами — прапорщик Демен­тьев, после ранения служивший в Егорьевской инвалидной команде и ставший в 1824 г. начальником тюремного замка, и майор Ф. И. де Медем. В Егорьевске долгие годы после войны лечились в городском лазарете 122 воина, получившие тяжелые ранения в боях. Лечил их полковой лекарь Д. Ставровский.

После ухода французов из Москвы в уезд стали возвращаться беженцы. Крестьяне и помещики налаживали свои хозяйства. По селениям было разме­щено несколько сот пленных и больных французов. Еще в сентябре 1812 г. по дороге на Рязань была проведена колонна пленных французов — среди них 8 генералов, 213 офицеров, 7021 солдат.

В 1814—1815 гг. стали возвращаться домой ополченцы. За эти годы верну­лось 77 воинов, некоторые пришли позже. Но большая часть ратников и опол­ченцев осталась лежать в земле родной страны, а также Польши, Германии, Франции. Всего рязанцы потеряли в Отечественной войне 14 141 человека, из них 10 529 крестьян. После возвращения и расформирования ополчения вер­нулся в свое имение и его командир генерал-лейтенант Л. Д. Измайлов. Он вновь поселился в Дединове, но большую часть времени проводил в своем с. Хвостинском Тульской губернии и в Москве. Умер Л. Д. Измайлов в 1834 г. и похоронен, согласно его завещанию, в с. Дединове.

На городском кладбище Егорьевска было похоронено несколько десятков ратников, умерших от тяжелых ран в госпитале города. Кроме того, несколько раненых солдат в первые дни сражений были перевезены капитаном А. И. По-валишиным в глубь уезда, но по дороге шестеро из них скончались и были похоронены при сельце Березняки Раменской волости.

Старожилы города рассказывали, что в Казанской церкви, названной по­том полковой, хранились реликвии войны 1812 г. — кивера, штандарты, тро­фейные знаки, боевые награды русской армии. После октября 1917 г. церковь была закрыта и все эти реликвии исчезли.

Проведенная в 1816 г. 7-я ревизия установила, что количество населения в уезде несколько убавилось по сравнению с ревизией 1811 г.: прежде было 28 147 жителей, а осталось 27 696 человек.