Половая страсть (Дело П.)

Ваша честь! Мы с Вами в ходе судебного следствия пытались разобраться в сложной жизненной ситуации, произошедшей между неоднократно судимым опытным и матерым уголовником «П» как его нам представил следователь в деле и несовершеннолетней «Б».

Как видно из материалов дела 29  апреля 2009 года П. находясь в состоянии наркотического опьянения, решил утолить свою половую страсть. При этом у него возник умысел именно купить «любовь», то есть за денежное вознаграждение утолить свою похоть, а не как ошибочно установило следствие и изложило его в обвинении: «возник умысел на совершение насильственных действий сексуального характера и на совершение изнасилования». Именно поэтому, «П» звонил по телефонам,  указанным в газете. И когда «Б» сама перезвонила ему на мобильный телефон он наверняка решил, что у него может получиться задуманное, и пригласил ее в гости.

В постановлении о привлечении «П» в качестве обвиняемого следователь также установил, что тот пригласил «Б» к себе под предлогом оказания услуги «маникюр» своей жене, однако «П» это опроверг, а сама «Б» и ее бабушка в суде пояснили, что потерпевшая поехала к «П» с целью сделать маникюр какой-то невесте в преддверии свадьбы. Это обстоятельство противоречие выводам следствия и до настоящего времени никак не устранено.

Из показаний потерпевшей видно, что она, испугавшись физической расправы со стороны «П», согласилась выполнять его требования. При этом она не предприняла даже элементарной попытки для того, чтобы избежать негативно развития событий (кричать, нанести удар «П» или совершить какие-нибудь другие активные действия.) Хотя экспертом психиатром было установлено, что психическая травма у «Б» возникла только в результате совершенного над нею насилия. То есть в момент предшествующий совершения незаконных действий «П» потерпевшая была психически здорова и могла отдавать отчет своим действиям. Почему она ни чего не сделала так и остается загадкой!

При этом в судебном следствии установлено, что «Б», находясь в квартире «П» неоднократно разговаривала по своему мобильному телефону со своими родственниками и знакомыми и также не сообщила о совершении преступлений в отношении нее, хотя запросто могла это сделать. Свидетель «К», которая явилась единственным свидетелем происходивших событий преступления, сообщила, что «Б», находясь в квартире «П» себя очень спокойно, разговаривала по телефону с матерью. И самое главное, она, «Б» имела реальную возможность сообщить о совершении в отношении нее преступления самой «К», но почему-то она опять этого не сделала. Кроме того, «К» сообщила, что дверь в квартире «П» закрывалась на задвижку изнутри, что на мой взгляд уже противоречит показаниям потерпевшей. Все родственники «Б», как оказалось, прекрасно знали точный адрес местонахождения их дочери и слыша ее взволнованный голос почему-то не поспешили ей на помощь. Все эти факты лишь подтверждают показания моего подзащитного и являют истину по делу.

Я не снимаю степени вины со своего подзащитного, а лишь прошу суд обратить внимание на все эти не объясненные следствием обстоятельства при назначении наказания «П».

Как мне кажется, самой главной причиной психического расстройства «Б»,  послужило не столько травмирующее воздействие совершенного над ней насилия, а именно воздействие общества после совершенного преступления, а именно матери, бабушки, ее парня и других близких, и их внутреннее, подсознательное чувство вины за допущенное ими бездействие. Ведь как установлено, потерпевшая сначала не собиралась обращаться в милицию, и лишь под воздействием родственников она это сделала.

Что касается вины «П» в совершении преступлений в отношении заведомо несовершеннолетней, я считаю, что она не обоснованна и, кроме того, не доказана. Ведь если судить по противоречивым показаниям подсудимого и потерпевшей, то истины не найти. Но ее можно усмотреть в простом человеческом восприятии ситуации, а именно один только факт, что человек один, бесконтрольно со стороны третьих лиц приходит в неизвестную квартиру к незнакомому человеку уже говорит о его зрелости и трезвом восприятии окружающего мира. А то, что человек при этом оказывает возмездные услуги, напрямую свидетельствует о его совершеннолетии и желании заработать денег для личных нужд.

На протяжении всего предварительного и судебного следствия мой подзащитный последовательно сообщал, что не знал о несовершеннолетии «Б» перед совершением преступлений, а узнал об этом при беседе с ней уже позже. При этом следователь, не дает оценку противоречиям в показаниях «П» и «Б» по этому важному вопросу и не пытается их устранить, а слепо принимает позицию потерпевшей. Хотя согласно заключению комиссии экспертов № 170 от 18.06.2009 года и показаниям эксперта-психиатра потерпевшая по своему психическому состоянию (посттравматическое стрессовое расстройство), которое возникло возможно в первый день после совершения преступления, не могла правильно воспринимать обстоятельства имеющие значение для уголовного дела, и давать показания. Но этот факт следователь вообще не заметил, и смело квалифицировал действия «П» как в отношении заведомо несовершеннолетней. Все это на мой взгляд не законно и требовало конкретных указаний надзирающего прокурора, которых к сожалению не было.

Таким образом, прошу суд с учетом этих не устраненных существенных противоречий в показаниях прекратить уголовное преследование в отношении «П» по обвинению в совершении преступлений, предусмотренных п. «д» ч. 2 ст. 132, п. «д» ч. 2 ст. 131 УК РФ и квалифицировать его действия по ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК РФ соответственно.

При назначении наказания «П» прошу учесть его позицию раскаянья в содеянном, мнение потерпевшей о назначении наказания на усмотрение суда и наличие у «П» ряда серьезных заболеваний здоровья, ограничивающих ряд его человеческих возможностей, и назначить ему наказание в пределах санкций ч. 1 ст. 131 и ч. 1 ст. 132 УК РФ на усмотрение суда.

Речь подготовил: Адвокат Викулов С.Е.